От живописи к скандалу и снова к живописи. Известный украинский художник Игорь Галан о новом проекте и его главных героях

В 1990 году, фактически на пороге глобальных перемен в стране, Игорь ее успешно закончил. Сейчас он является Членом Национального Союза художников Украины. Его картины находятся в многочисленных частных коллекциях, а также в Национальном художественном музее Украины, Музее Печерской лавры, Музее истории во Львове и Музее Haus am Check-Point Charlie в Берлине. Игорь работал в Канаде, Польше, Германии, США, сейчас живет и творит в Киеве.

Работы Игоря Галана не могут никого оставить равнодушными, поскольку тонкая грань провокации и художественного вкуса остается всегда очевидной для критиков и зрителей.

В замечательный солнечный день Игорь в прекрасном расположении духа. После небольших приготовлений, начинаем наше интервью. К самым щепетильным темам подхожу издалека.

- Игорь, над чем Вы работаете в данное время?

- Сейчас я работаю над несколькими картинами. В работе у меня на сегодняшний день, так сказать, копия, точнее творческий повтор картины (которая уже не у меня), это картина под названием «Горбачев и его 15 распущенных республик».

- Но ведь это же одна из Ваших запрещенных к показу картин?! При чем сразу в двух странах (России и Украине – прим.авт.) Но может она единственная такая, конечно?..

- Знаете, это скорее такая картина, которую на сегодняшний день нельзя выставлять. Там есть идея…по поводу эротики, которая присутствует в изображениях на полотне. Для людей это…ну, для людей – понятно. Что, конечно же возникнет много вопросов… Но я могу сказать, что ничего такого скандального и не было…В основном на эту работу было две реакции: либо дикий хохот и восторг, либо полное неприятие (смеется). Это говорит об одном и том же: что работа не оставляет никого равнодушным.

- Безусловно. Однако, Вы же пишете не только обнаженные фигуры, но и другие достаточно интересные и не менее эмоциональные картины. С изображениями детей, спортсменов, летящих на белых лошадях женщин… Они тоже мало кого могут оставить безразличным.

- Есть картины не только с хорошо написанным телом. В принципе, как для художника, для меня это единый процесс. Я не отрываю одного от другого. Просто это жизнь.

- Еще вопрос. У Вас есть правило, что Вы не разглашаете стоимость Ваших работ. Но могли бы Вы признаться, на сегодняшний день какое в Вашей коллекции самое дорогое полотно?

- Это вопрос с подвохом…(смеется). Один вопрос закрывает второй. 
Значит, я бы ответил так. Если человек серьезно настроен, то никакой тайны нет. Иногда, конечно, цена не совсем сформирована, и тогда вопрос меня ставит в тупик, я начинаю задумываться, действительно, а сколько же она может стоить?! Это же живопись.

- А бывает такое, что Вы дарите кому-то свои картины?

- Честно сказать, это бывает очень редко. За последнее время не помню, чтоб я дарил кому-то картины… Я выхожу из понимания, что некоторые вещи требуют дней, недель, месяцев, а иногда уходят и годы, а потом ты просто принимаешь решение взять и подарить…

- Согласна, я тоже считаю, что это такой большой труд, что его можно сравнить со строительством дома.

- Да, да…

- Хотела спросить, а есть ли у Вас какой-либо личный рекорд? По скорости написания картины, например, или по масштабу, а может по уровню «шокирования» публики?

- Ну, я считаю, рекорд — это своего рода мистификация, потому что, чтоб его произвести, нужно проделать много подготовительной работы. Вот когда-то меня на одно мероприятия пригласили для того, чтобы я в течение пяти минут написал картину, пока будет играть оркестр. Это называется speed-painting, быстрая живопись. Вот. И чтобы мне это сделать, нужно было все подготовить, продумать все детали…  Это было в Житомире. Люди, которые меня пригласили, попросили изобразить главную достопримечательность, это Житомирский пешеходный мост через реку. Он достаточно колоритный, там красивая природа. Ну и пришлось, конечно, поработать. День-два подготовки было. Потом, конечно, за пять минут это все было сделано. Но уже готовыми смесями. Так что, хороший экспромт – это хорошо подготовленный экспромт.

- Да… Вот другой вопрос: Вы же в восьмидесятых встречались с Сальвадором Дали на склоне его лет… Расскажите об этом случае, он должен был сильно повлиять на Ваше творчество?

- Помню, это была зима. Был второй курс Академии. И в группе прошел слух, что в Москве проходит выставка Сальвадора Дали. Кто-то начал собираться, но практически никто не поехал, кроме моего товарища и меня. В итоге, он знал город, я там вообще никогда не был, и он был моим гидом. Это было зимнее время, мороз, и когда мы подошли к музею, то я увидел огромную очередь, которая заворачивала за один дом, потом за другой. Я понял, что это безнадежно стоять на холоде в очереди, и непонятно, достоишь или нет. А у нас в планах еще было в этот день назад поехать. В общем, мой друг Петр Завадский на выставку не пошел, уехал по своим каким-то делам. А я планировал пройтись по галереям, может быть показать свои работы, у меня с собой был простой альбомчик, как раньше были, стандартного размера, а в них фотографии работ. И я хотел пройтись по галереям насчет того, что может выставить… И я понимал, что стоять в очереди бесполезно, поэтому решил подойти к охране. Я сказал, что я студент Киевской Академии Искусств, и мы с другом приехали на один день, скажите, есть ли другая возможность попасть в музей? А они говорят, а у вас есть студенческий? Да, вот студенческие. Ну а они: тогда проходите с черного хода и вас там пропустят. Так что, я захожу с черного хода, попадаю в гардероб, смотрю, напротив гардероба стоит столик, и там продают каталоги этой выставки. Думаю, надо купить. А между стеллажами возле лестницы стоял рояль, рядом манекен Сальвадора Дали. В красном халате, с выпученными глазами, с торчащими вверх усами!

- А как Вы думаете, это у него было всегда такое настроение или психологическое состояние?

- Хорошо знаю его биографию, это у него был такой эпатажный вид. Для того чтобы пробуждать публику, чтобы публика была в крайнем недоумении, кто же он сумасшедший или гений…

- А как произошел сам момент встречи?

- Рядом я увидел группу людей, которые обсуждают, что надо еще подождать и не уходить. Ну, я к ним подхожу и крайнего спрашиваю, а что здесь будет? Тут поворачивается человек и говорит: да ничего не будет, идите на выставку, тут нечего стоять и все такое…(смеется)…Я понял, что они хотят меня выпроводить. Но, в конце концов, кто мне мешает стоять? Стояли мы недолго, где-то минут пять. Потом смотрю, толпа куда-то ринулась. Оказалось, к лестнице. Там была черная дверь. Оттуда вышли трое. Была женщина лет 40, черноволосая, потом - крепкого телосложения русоволосый молодой человек. Они вывели под руки какого-то старика, в халате. И осторожно повели его к этой группе людей. Он всем подписывал каталоги.

Потом руководитель группы им что-то сказал и увел за собой. И так оказалось, что я остался один с этим каталогом и вот эти трое. И я смотрю на него и не могу узнать в нем того Сальвадора Дали, которого я привык видеть. Потому что я смотрел и думал, а где же волосы? Где же торчащие четко усы? На коже были пятна.

- Он же скончался вскоре, наверное?

- Да это было зимой, буквально через пару месяцев. И я был, конечно, в большом шоке. Я понимал, что это он. А с другой стороны, мне было как-то не по себе.

- А Вам удалось показать ему свой альбом?

- Да, вот тоже интересный момент. Нас четверо стоит. В холле уже вообще никого не было. И переводчица мне говорит, ну подходите, чего вы стоите? Я подхожу, он что-то говорит ей на испанском, и она спрашивает, как вас зовут. Я говорю – Игорь. И он подписывает этот каталог. А я говорю, Вы знаете, я художник, я специально приехал на выставку. Он тогда, да? Очень интересно, спасибо. Я спрашиваю, а можно ему показать какие-то мои работы, у меня есть с собой альбомчик с фотографиями. (А формат, чтоб вы понимали, 10х15 см). И мне так было неудобно. В общем, на мое удивление, он задерживался на каких-то работах, рассматривал. И потом говорит, что ему «очень нравится, когда художник прописывает детали, если художники не любят детали, значит, они не любят свою работу. А поскольку я вижу, как Вы понимаете все детали, то я вижу, что из вас получится настоящий большой художник.» Точно слов я вспомнить не могу, но смысл такой. И я вообще просто…! (смеется). Хотя ему, конечно, это было видно, что очень плохо, он прикладывал усилия, чтобы стоять и говорить. В общем, еще какое-то время я стоял и приходил в себя, потом уже начал рассматривать выставку… Я в этот день даже не уехал, какие-то девочки нас приютили у себя, я уже не помню, как так получилось. Но уехали мы только на следующий день.

- Замечательная история! А расскажите, были ли у Вас работы, в которых Вам пришлось приложить особый труд?

- Могу вспомнить даже несколько таких работ или проектов, таких больших. Вообще, меня тянет к масштабам, поэтому для подготовки новой выставки мне нужен человек, котор6ый бы все организовывал. Но первой сложной, такой масштабной работой был кинетический проект, который я придумал. И надо было сделать так, чтобы музыка воздействовала на восприятие каждой картины, чтобы они двигались в такт с музыкой.

- Была еще игра со светом?

- Это было даже уже потом. Вначале нужно было создать сами объекты. Это были такие трехмерные конструкции с неким каркасом.  Где есть передняя часть с определенными элементами, сделанными отдельно. А задняя и внутренняя части - это все электроника, механика, в общем-то вся начинка этих работ. А началось с того, что надо было найти человека, который бы разработал электронику, которая адекватно бы реагировала на звук. Как оказалось, что специалистов, коим по силам такие творческие задачи – не так уж много. Приходили разные люди, били себя в грудь, а потом ничего не получалось. И это было очень печально… Кроме того, я на тот момент уже анонсировал это все в средствах массовой информации, поэтому отказаться уже не мог. Как в истории с Александром Македонским, который перед боем сжег мосты, чтоб не допустить отступления и воины, понимали, что-либо смерть, либо победа. Примерно так я приступал к этому проекту. Ну и длился он, по-моему, семь лет. За это время жена ушла, сказала, ну тебя к черту с этим творчеством, мне такое не нравится. (смеется)

- Вот Вы сейчас смеетесь. И я хотела спросить, присутствует ли юмор в Вашем творчестве и в чем он, как Вы считаете?

- Да, есть, конечно. Элементы юмора, иронии. Потому что - как без этого?! Творчество вообще не может быть слишком серьезно. Вообще искусство – это своего рода игра.

- Скажите, а если представить, что Вы бы не стали художником, как Вы думаете, чем бы Вы занимались?

- А вот не могу Вам даже ответить на этот вопрос. Потому что себя больше никем и не представляю. Рисую я с пеленок. Единственное, что могу сказать, когда я пробовал заниматься чем-то другим, я понял, что из меня никудышный бизнесмен.

- Игорь, а у Вас есть автопортрет?

- Как такового автопортрета нет. А вот есть автопортрет в картине. Я себе там не польстил. Там очень необычные ракурсы. В принципе сложно это назвать автопортретом, потому что он сделан с нижней точки ракурса, видно только подбородок, низ носа, как-то так… Весьма необычный автопортрет…

- Знаете, с творческим человеком всегда приятно помечтать. В лучших традициях жанра «актуальное интервью», - в самом заключении беседы вопрос из серии «по Марселю Прусту»: если бы Вы встретились с Богом, чтобы Вы у него спросили или сказали Ему?

- Художник не просто изображает в своих картинах мир, свое отношение к нему. В момент, когда работаешь над картиной, ты пытаешься понять какую-то истину, тайну что ли… Так вот, я бы попросил, наверное, следующее: я бы сказал, Господь, приоткрой мне вот эту свою истину, суть всего мироздания. Я, конечно, не пытаюсь соперничать с Богом, потому что говорят, что художник тоже «креатор», создатель. Нет, я не пытаюсь соперничать, но творчество – это путь к истине, и, если бы это было возможно, я бы хотел, чтобы Он мне ее приоткрыл, чтобы что-то было более чистым, более высоким, более осознанным и нужным.

- Большое спасибо Вам, Игорь, за такую интересную беседу. Думаю, многим читателям Вы сегодня приоткрылись с новой стороны. Надеюсь, скоро увидеть Вашу очередную выставку

- А я в свою очередь, на правах автора приглашаю вас принять участие в моем новом проекте Brexit.

На этом мы с Игорем попрощались, а в душе осталось удивительное чувство того, что все в нашей судьбе неслучайно. Любое, на первый взгляд несерьезное событие, может оказаться ключевым в жизни, особенно, если случается с теми, кто живет в потоке осознания колоссальной сути вещей и позволяет себе роскошь быть самим собой и, не жалея себя, трудится для развития мира идей и образов. Ведь, какой же скучной и пресной была бы жизнь, не будь в нем искусства живописи и смелых художников, воплощающих в нем бесконечное множество нестандартных идей и необычайных замыслов.